Бывшего профессионала из IBM Илью Массуха повысили в Минкомсвязи
Виктор ИльинВчера на политическом олимпе России засверкала еще одна звезда. Звезда эта, правда, зажглась еще несколько лет назад, на которые и пришлись основные годы сколоченных состояний и освоенных миллиардов, веселое время, одним словом. Вчера стало известно, что седьмым заместителем Министра связи и массовых коммуникаций Российской Федерации стал Илья Иссович Массух. Два года он занимал пост советника министра Щеголева, а вот теперь, как в той самой песне про Африку Высоцкого, "и до замминистра дорос".
В прессе, в блогах сразу замелькало - "Щеголев нашел себе еще одного профессионала", "у министра связи может быть только 6 заместителей" и т.д. Я бы сказал, не там копаете. Пару слов об итогах работы Массуха по созданию «Электронного правительства» и развития отрасли в целом. Министр Щеголев совсем уж заигрался в аппаратные игры и, наверно, не успевает поинтересоваться у своих многочисленных заместителей, что отрасль, которой он руководит уже более 2 лет, находится в кризисе! А вотчина Массуха - «Электронное правительство» (а на самом деле его отсутствие) - постоянно подвергается критике со стороны президента.
Но теперь необходимо пару слов уделить бурной биографии нового замминистра. До прихода в Минкомсвязи Илья Массух работал в российском представительстве американской компании IBM. И вот тут полный провал. Ни на официальном сайте IBM, ни в Интернете нет никакой информации, чем занимался в IBM господин Массух.
Итак, практически абсолютный информационный вакуум. Притом что сам Массух очень любит собственный PR. Взять хотя бы запуск портала госуслуг - цитируемость Массуха в СМИ наравне с Щеголевым. Забиваем сочетание «Массух IBM» - нет результатов. Это весьма удивительный факт - потому, что даже менеджеры и специалисты среднего звена, работающие в офисе такой крупной западной компании, как IBM, постоянно на виду, участвуя в различных конференциях и круглых столах.
Возникает мысль, а не проводили ли зачистку Интернета по этой персоне. До поры до времени, отбрасывая эти мысли, вчера наткнулся на неопровержимые доказательства, которые раскрыли также кое-какие подводные камни в работе Массуха в IBM. Вчера на профессиональном портале Cnews появилась новость «Новым замом министра Щеголева стал Илья Массух». Новость не оставила следа, так как в целом была просто новостью без особых подробностей. Но далее, в ходе поиска на яндексе других сообщений по этой теме натыкаюсь на девятую ссылку на Cnews - «Известно, что ранее в российском отделении IBM Массух занимался проектом с Пенсионных фондом». Вот, что зачищали! Не будем сейчас останавливаться на том, что журналисты, редакторы или кто другой на портале удалил неугодную информацию. Однако теперь становится понятно, каким способом был достигнут этот информационный вакуум. Остается радоваться, что остался Яндекс, где поистине «найдется всё». Вчерашний ночной поиск по запросу «Массух IBM» дал следующее:
Так чего так боится Массух, зачищая рунет от своего ibm-овского прошлого?
Все помнят обыски, которые прошли в 2006 в московском офисе IBM . Они были связаны с расследуемым делом о масштабных поставках компьютерной техники и программного обеспечения в Пенсионный фонд РФ в 2004 - 2005 гг. Кроме того, обыски были проведены по месту жительства высокопоставленных сотрудников компании IBM. Если получить доступ к материалам УБЭПа, то там наверняка отыскались бы материалы выемки по Массуху. Но чего нет, того нет. Оснащение Фонда являлось на тот момент образцовым проектом американской компании, которая сотрудничала с Фондом много лет. Данный проект IBM демонстрировал своим партнерам и зарубежному менеджменту как показательный. Однако каким путем была достигнута такая показательность? По версии следствия, руководство ПФР по завышенным ценам заключило с IT-компаниями несколько соглашений на поставку персональных компьютеров и другого электронного оборудования. Милиционеры справедливо посчитали, что поставщики продавали оборудование Пенсионному фонду по заведомо завышенным ценам, рассчитывая на откаты. Сравнение цен для поставщиков и для Пенсионного фонда позволило следствию выявить, что цены были завышены. По делу Пенсионного фонда «присели» многие. А кто-то успел соскочить.
Ни для кого не секрет, что, "откаты" на отечественном IT-рынке составляют от 10% до 50% от стоимости контракта. Возьмем только один контракт, а их было много. В ноябре 2005 года Пенсионный фонд купил 547 серверов IBM iSeries 400 за 643 млн руб. Не будем говорить, о 50%-ных откатах, хотя такая сумма тоже реальна. 10% - это больше 60 млн рублей, которые оседают в карманах «кураторов». А за что Массух отвечал в IBM, знают многие участники рынка. Если доля "куратора" составляла даже совсем реальные 5%, то это более 30 млн государственных денег только за один контракт. А сколько их было? Не мудрено, что Интернет с такой легкостью «зачищается». И еще один факт, в 2004-2005 гг. шли основные поставки, в конце 2006 г. разразился скандал, в начале 2007 г. Массух увольняется из IBM, в 2008 г. он становится советником Щеголева. Говорят, что он Илья Иссович не то по какой-то линии приходится даже родственником Игорю Щеголеву. С корабля на бал, по другому и не скажешь. Жаль только, что новое «кормление» Массуха принесет только новые убытки государству.
Уже с того времени участники рынка обвиняли Илью Массуха в аффилированности с компанией R-Style , которая была замешана и в истории с ПФР.
С осени 2008 года по июль 2010 г - советник министра связи и массовых коммуникаций Игоря Щеголева . Портал электронных госуслуг, создание которого координировал Илья Массух, стал одним из самых ярких проектов Минкомсвязи .
2010: Назначение замминистра связи
В июле 2010 г. председатель правительства Владимир Путин подписал распоряжение №1197-р о назначении Ильи Массуха заместителем министра связи и массовых коммуникаций. В новой должности Массух, в том числе, будет курировать предоставление государственных услуг в электронном виде. «Седьмой заместитель министра укрепит направление, связанное с реализацией поручений руководства страны по электронному правительству», - говорят в министерстве.
В министерстве утверждают, что Илья Массух назначен не вместо кого-то из работающих замов и, несмотря на ограничения количества мест, все семеро продолжат работать. «Никаких кадровых решений в отношении других замов не предполагается», - заявили CNews в Минкомсвязи . Через несколько месяцев после этого должности заместителей министра оставили Дмитрий Северов и Алексей Солдатов .
2011: Лоббирование IBM
В должности заместителя министра Илья Массух, по оценкам участников рынка, продолжал поддерживать продажи компании IBM в России . Так, в конце августа 2011 года Генпрокуратура РФ заподозрила, что «Ростелеком » для выполнения контракта с Минкомсвязи закупил через системного интегратора «Энвижн Груп » оборудование IBM , завысив его стоимость на 270 млн руб. При этом использовались схемы из «многочисленных фирм-посредников».
Практически весь федеральный сегмент электронного правительства России, развитие которого курировал Массух, располагается в двух ЦОДах «Ростелекома » в Москве - на Сущевском валу (северная часть Третьего транспортного кольца) и на улице Гончарная (район станции метро «Таганская»). Информационные системы и оборудование в этот период частично принадлежат Минкомсвязи , частично арендуются у «Ростелекома».
Программно-аппаратная инфраструктура ключевых систем электронного правительства - Единого портала госуслуг (ЕПГУ) и Системы межведомственного электронного взаимодействия (СМЭВ) - закупалась в два этапа, следует из госконтракта Минкомсвязи с «Ростелекомом» .
В 2009 г. для ЕПГУ было приобретено более 20 серверов HP, несколько маршрутизаторов Cisco и систем хранения Hitachi вместе с СУБД Oracle . Для СМЭВ использовались четыре блейд-сервера и ленточная библиотека Sun, сервер HP, дисковый массив Hitachi и коммутатор Brocade . В качестве программной шины было приобретено решение Oracle.
В 2010 г. с приходом в Минкомсвязи Ильи Массуха, вычислительные мощности расширились. На этот раз в основном за счет оборудования IBM . Инфраструктура ЕПГУ потребовала 26 новых серверов, СМЭВ - пять. Помимо этого, техника IBM с 2010 г. стала использоваться в инфраструктуре ГАС «Управление» , портала госпродаж, системы управления ведомственной информатизацией.
2012: Увольнение из Минкомсвязи, член СД "Энвижн груп"
На форуме министр встречался с президентом Microsoft International Жан-Филиппом Куртуа и президентом Microsoft в России Николаем Прянишниковым , подтвердил представитель Microsoft. На встрече речь шла о потенциальном сотрудничестве, в частности о применении облачных технологий в работе органов государственной власти и бизнеса. Но коммерческие контракты не обсуждались, подчеркивает он.
Нет другого проекта, кроме НПП, способного обеспечить информационную безопасность России в эпоху кибервойн, правительственных компьютерных вирусов типа Stuxnet или Flame и проч., считает гендиректор «Пингвин софтвер » (участник проекта НПП) Дмитрий Комиссаров.
Не согласен Массух и с предложением Никифорова отдать разработку региональных сегментов электронного правительства на откуп регионам. «Создавать разрозненные системы в регионах, которые в будущем должны интегрироваться, - утопия. Это не получилось в , не получится и у нас», - говорит Массух. Должна быть единая федеральная система, которая соединит все разрозненные ведомства в регионах, считает он.
«У меня есть ощущение, что новое министерство может допустить несколько ошибок - в области зависимости России от вендорских решений плюс вольница в регионах по созданию разрозненных ведомственных IT-систем», - резюмировал Массух.
Сам Никифоров отказался от комментариев.
Как заявил CNews сам Массух, в июне 2012 г. на совещании в администрации президента его кандидатура на должность главного конструктора ГАС "Выборы" была поддержана руководителем администрации Президента России Сергеем Ивановым .
По данным CNews назначить Массуха генконструктором ГАС «Выборы» предложил бывший министр связи Игорь Щеголев , позже работающий помощником президента Владимира Путина.
Массух говорит, что не помнит автора этой инициативы. На совещании в администрации, по его словам, в частности, присутствовал глава ЦИК Владимир Чуров, а в последствии на планерке в Минкомсвязи этот вопрос обсуждался с министром Николаем Никифоровым: «Он тоже не был против».
Впрочем, по словам Массуха, за совещанием назначения не последовало. Он говорит, что не стремится стать главным конструктором и называет эту позицию неоплачиваемой «общественной нагрузкой».
«На момент проведения планерки Илья Иссович работал в министерстве, но потом он написал заявление об уходе, - заявил CNews Николай Никифоров. – Сегодня (август 2012 г) с точки зрения Минкомсвязи вопрос о смене генконструктора не стоит. Я общался с Владимиром Чуровым по этому поводу, насколько я понимаю, у его ведомства схожая позиция».
3 июля 2012 года стало известно, что замминистра связи Илья Массух покинул свой пост. Соответствующее распоряжение правительства опубликовано в банке данных нормативных документов.
«Освободить Массуха Илью Иссовича от должности замистителя Министра связи и массовых коммуникаций Российской Федерации по его просьбе», - говорится в тексте документа.
9 октября 2012 года стало известно, что Илья Массух осенью 2012 года вошел в состав совета директоров системного интегратора "Энвижн Груп " в качестве независимого директора. По его словам, решение о его включении в состав совета директоров "Энвижн" было принято коллегиально. "Энвижн Груп" – крупнейший системный интегратор, и сотрудничество с этой компанией мне интересно как специалисту в области ИТ", - добавил он. По словам Ильи Массуха, участие в совете директоров "Энвижн" не будет мешать его работе в Фонде развития информационной демократии.
Фонд информационной демократии, являющийся оператором интернет-портала Российской общественной инициативы (РОИ), в среду официально уведомит правительство РФ о получении 100 тысяч голосов проектом Алексея Навального, сообщил Digit.ru президент Фонда Илья Массух.
Ранее в среду законопроект Навального о запрете чиновникам приобретать для служебных нужд автомобили дороже 1,5 миллиона рублей первым из предложенных гражданами проектов набрал на портале РОИ 100 тысяч авторизованных голосов, необходимых для передачи проекта на рассмотрение правительством РФ. Правительственная комиссия должна будет решить, вносить ли эту инициативу в качестве законопроекта для его принятия Госдумой.
«Сегодня инициатива будет направлена нами на рассмотрение в экспертную рабочую группу федерального уровня, которую возглавляет министр Михаил Абызов. По результатам рассмотрения рабочая группа подготовит экспертное заключение и вынесет решение о принятии мер по реализации инициативы, о чем уведомит нас», — сказал Массух.
В свою очередь, источник в Фонде сообщил Digit.ru, что среди более 100 тысяч голосов, отданных за инициативу Навального, большинство приходится на центральные регионы России. Москвичам принадлежат около 39 тысяч голосов, по десять тысяч приходятся на Московскую область и Санкт-Петербург. По данным источника, голоса за другие популярные инициативы распределяются по регионам более равномерно.
Несколько дней назад в рамках сбора информации для редакционного обзора
на тему регионального электронного правительства я оправил запрос Илье
Массуху — бывшему замминистру Минкомсвязи.
Поводом для одного из вопросов (а были и другие) послужил его старый
комментарий к опубликованным в Интернете высказываниям Никифорова. В
частности Массух тогда написал:
«...одной из первых инициатив Николая Никифорова после назначения
его министром стала борьба с «монополизмом» Ростелекома при внедрении
электронного правительства в регионах».
Соответственно мне было интересно узнать, в чем именно упомянутая борьба выразилась.
Сегодня пришел ответ.
«Действительно была такая инициатива. Плохо, что она воплотилась и в
"делах" нового министра. Ну, первое, что сделали регионы, а они
слушают, что происходит на федуровне — это прекратили заключать
контракты с Ростелекомом. Параллельно в регионы поехали компании из
Татарстана, близкие к Никифорову, предлагать "своё электронное
правительство". Далее Никифоров на заседаниях правительственной комиссии
по ИТ, в сентябре 2012 г. заявил, что необязательно всё размещать на
Едином портале госуслуг, а можно и на региональных. Это прямой путь к
региональному сепаратизму, и в итоге граждане будут бегать между
порталами, как бегали раньше между ведомствами. Кстати на татарстанских
госуслугах https://uslugi.tatar.ru/
вообще отсутствуют ссылки на федеральный портал госуслуг, а услугами
называются в основном электронная очередь. Я кликнул на "Предоставление
земельных участков многодетным семьям" — все красиво, удобно но написано
"В течение 30 дней с момента подачи заявления через Портал вам
необходимо обратиться в уполномоченный орган местного самоуправления и
предоставить оригиналы документов, которые вы укажете в своем
заявлении." Это профанация идеи — он ничего электронно не подал!!! —
человека гонят на личный прием, ну а там, как вы знаете, появляются
чиновники, выделяющие землю...
Вот такая борьба.»
Вот такие дела. (Это я уже от себя.)
В этой связи хотелось бы поинтересоваться, кто-нибудь слышал о
конкретных компаниях, которые начали предлагать в регионах свои решения?
Кто-нибудь знает, конкретные примеры противодействия регионов
монополизму Ростелекома в вопросах построения электронного
правительства?
Наталья Резина, генеральный директор «НЕОЛАНТ Запад»,
демонстрирует Илье Массуху работу
модуля «Мобильный офис губернатора»
Первое из этих решений является модулем ПК информационно-аналитической поддержки управления регионом «Аспект» (ПК ИАПУР «Аспект»), созданной «НЕОЛАНТ». «Электронный офис» предназначен для формирования аналитическими отделами в региональных администрациях (референтами первых лиц) персонального электронного стола для руководителей с любой периодичностью: наполнения их информацией и оформления в соответствии с предпочтениями пользователя. Мобильный офис представляет собой приложение для iPad, позволяющее получить данные из «Электронного офиса» в любом месте и в любое время.
Только что из Фонда информационной демократии, возглавляемого бывшим замминистра Минкомсвязи Ильей Массухом, пришел весьма своеобразный пресс-релиз.
Он по многим параметрам настолько примечателен, на мой взгляд, что цитирую его полностью.
" В среду 17 октября в 17:44 министр связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров, комментируя в своем микроблоге ситуацию с подключением регионов к системе межведомственного электронного взаимодействия, написал: «Не знаю, что и кому мешало вообще все это еще год назад делать. Только в июне пошла реальная работа по подключению сервисов».
Сообщение в микроблоге министра связи прокомментировал президент Фонда информационной демократии Илья Массух, который в качестве замглавы Минкомсвязи до июня 2012 года курировал создание системы межведомственного электронного взаимодействия.
«Год назад Минкомсвязи и ОАО «Ростелеком» эффективно работали над созданием федеральной и региональной составляющей системы электронного взаимодействия, и в соответствии с требованиями закона инфраструктура была успешно развернута к 1 июля 2012 года, с 1 октября 2011 года все федеральные органы сделали сервисы и подключились к СМЭВ - напомнил Массух. - Прикладные сервисы федеральных органов для регионов также были разработаны еще весной текущего года, однако одной из первых инициатив Николая Никифорова после назначения его министром стала борьба с «монополизмом» «Ростелекома» при внедрении электронного правительства в регионах. Разумеется, после такого министерского заявления регионы остановили работу, ожидая от министра дальнейших указаний, которые пока не поступили».
«Вместе с тем, год назад сам Николай Никифоров трудился в Татарстане над внедрением системы электронного правительства, но, вопреки досужему мнению об исключительных успехах этой республики на ниве государственных услуг, именно систему межведомственного электронного взаимодействия в Татарстане не удалось запустить. Татарстан остается одним из отстающих регионов в плане подключения к СМЭВ, поэтому здесь по-прежнему весьма нередко запрашивают от граждан необходимую для получения государственных услуг информацию, находящуюся в государственных базах данных».
Бывший замминистра связи, демонстративно покинувший госслужбу из-за разногласий с Никифоровым, подводит итоги его правления
«Не имеет собственных системных взглядов на развитие IТ в России и настроен скорее на пиар, чем на продуктивную работу», — так высказался о Николае Никифорове в 2012 году замминистра связи Илья Массух, уходя из ведомства. В интервью «БИЗНЕС Online» он делает вывод, что оказался прав, а также рассуждает о том, поможет или помешает новому министру Константину Носкову его непубличность, почему Павел Дуров ведет себя не совсем правильно, а за «пакет Яровой» должно платить государство.
Илья Массух: «Моя личная позиция в том, что охранять от терроризма надо обязательно, но за это должно платить государство. Так сделано во всем мире» Фото: Алексей Филиппов, РИА «Новости»
«В ОБЛАСТИ IT МИНИСТЕРСТВО НИКУДА НЕ СДВИНУЛОСЬ»
— Когда вы уходили из минсвязи, вы написали: «Ухожу я потому, что не вижу перспектив в работе в новом министерстве, потому что не вижу возможности продолжить то, над чем работал, потому что новый министр не имеет собственных системных взглядов на развитие IT в России и настроен скорее на пиар, чем на продуктивную работу». Ваше мнение изменилось за прошедшие годы?
— Я поражаюсь, но мне кажется, что я был прав, потому что в области IT министерство действительно никуда не сдвинулось. Оно никакую новую политику не проводило, шарахалось из стороны в сторону. Сначала объявляли, что будем использовать лучшие западные решения, тем самым повышать эффективность экономики. Потом, когда в 2014 году ввели санкции, продолжали по инерции ездить по всяким Всемирным банкам, а затем были вынуждены сделать крен в сторону импортозамещения. Но это не было движением от министерства, не значило, что минсвязи вырабатывало госполитику в области информатизации. Они лишь следовали трендам, которые существовали в стране. Так же оказалось в итоге с точки зрения IT. В итоге импортозамещение пришлось делать сторонним структурам типа моей (центр компетенций по импортозамещению в сфере ИКТ — прим. ред. ), министерство не лидировало в этом вопросе, а по идее должно лидировать.
— Но оно же составляло реестр отечественного ПО.
— Этот реестр мы заставили министерство сделать через Совет Федерации, Госдуму при полном нежелании [Николая] Никифорова этим заниматься. Потом, когда вышел закон, он его исполнял кое-как. Реестр хоть и наполнялся продуктами, но разобраться в нем обычный человек не может. Поэтому, возвращаясь к вопросу про пиар, скажу, что 4 тысячи продуктов отечественного ПО – хорошая цифра, но эффекта от этого никакого нет. Вы сами попробуйте найти какой-то продукт в реестре. Там нет ни системы поиска, ни аннотаций, при этом российские компании точно могли бы о себе написать.
— А если бы не было 2014 года, было бы у нас импортозамещение?
— С Николаем Анатольевичем точно бы не было. За эти годы прорывов в информатизации не было, как и не было поддержки отечественных разработок. В 2011 году была принята программа «Информационное общество», в ней был раздел «Информационная безопасность», где было написано про российскую программную платформу. Как раз к 2018 году надо было разработать отечественную операционную систему, отечественную базу данных, офисный пакет, браузер и всякие другие компоненты. В документе были прописаны программа, план ее разработки и совсем небольшое финансирование. Кстати, денег было бы достаточно, если бы их регулярно выделяли. Если бы следовали этой программе, то к 2018 году спокойно имели бы эти компоненты, или кого-то посадили за то, что он их не сделал, как у нас водится. При Никифорове первым делом был закрыт этот раздел.
Так что если бы не было санкций, наверное, тот состав министерства, который был в 2014 году, централизованно закупил бы Microsoft, IBM, Oracle, SAP. На самом деле это не так плохо, дело не в том, что я их ругаю, скорее всего, компании понизили бы цену для них, дали сверхскидки и начали бы внедрять в экономику. С одной стороны, если бы было все хорошо, мы бы получили эффект от внедрения, потому что это новые системы. Но, с другой стороны, мы бы попали в еще большую зависимость от этих корпораций. Это было бы в лучшем случае. Но, учитывая, как министерство работало, вряд ли бы это случилось. Они даже умудрились не купить Microsoft для госорганов.
«Мы до сих пор с ним [с Никифоровым] в хороших личных отношениях. У нас все разногласия только профессиональные»
Фото: kremlin.ru
«Я НЕ ОБРАЩАЛ ВНИМАНИЯ НА ОТКРЫТОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И БЫЛ ПРАВ: ЕГО ОТМЕНИЛИ»
— Наверняка вы помните, как и откуда появился Николай Никифоров. Можете ли рассказать все-таки, кто был инициатором того, чтобы его, тогда еще очень молодого человека, поставить на должность министра?
— Кстати, мы до сих пор с ним в хороших личных отношениях. У нас все разногласия только профессиональные.
Честно скажу: 2012 год был тяжелым для меня, потому что мы ставили по всей стране веб-камеры к президентским выборам. Задачу по камерам поставили только в конце декабря, перед Новым годом, поэтому я почти не спал и не ел, ездил по стране. Задача была нетривиальная, потому что до этого нигде даже в мире не было подобного. Это уже сейчас камеры используют, даже на ЕГЭ те же системы. Я был очень уставшим и не смотрел на всякие политические конъюнктуры, кто кого и куда двигает. Кстати, мне казалось, что в связи с тем, что мы сделали такой проект, нас не за что ругать, у нас не было каких-то провалов и скандалов. Поэтому я не смотрел на эти назначения.
Знаю, что Колю вытащили [Аркадий] Дворкович с [Михаилом] Абызовым. Абызов придумал Открытое правительство, Коля там активно выступал. Я не обращал внимания на это Открытое правительство и был прав: его отменили. Потом он, видимо, понравился президенту [Дмитрию Медведеву], прошел собеседование у премьера и президента, так и стал министром.
Фото: Александр Астафьев, РИА «Новости»
— Прошло 6 лет. Были ли к минсвязи какие-то вопросы? Теперь же вместо него вообще министерство цифрового развития. Может, Никифоров не справился? Почему он не остался в новом правительстве?
— Я думаю, что руководство заметило, что не было развития. Экономические данные показывают, что отрасль перестала развиваться за последние четыре года. Можно это как-то связывать с санкциями. Но когда вся страна растет, а отрасль стагнирует... ВВП у нас растет на 1 процент, а тут стагнирует. Думаю, что руководство заметило, что не было импульса развития. А ведь у нас большой потенциал в технологиях, ПО.
— Вы верите в российские технологии?
— Абсолютно. Я меньше верю в российское «железо», но точно верю в ПО. Но и «железо» можно поднимать, просто оно очень капиталоемкое. Тем не менее нельзя сказать, что были большие провалы за 6 лет.
— То есть была стагнация, как и во всей экономике?
— В отличие от периода, предшествующего Николаю Анатольевичу, где был рост IT-отрасли опережающими темпами на 20 процентов. С 2012 по 2018 год она стагнировала: оставалась на том же уровне или уменьшалась.
— Николай Никифоров в разговоре со мной на ПМЭФ заявил, что к тому, чем он гордится, можно, например, отнести программу устранения цифрового неравенства, подключение к интернету тех населенных пунктов, где его не было, внедрение сети 4G и даже кое-где («Сколково» и Иннополис) сети 5G, а также развитие электронных госуслуг, цифрового телевидения и улучшение работы «Почты России». Согласны, что по этим направлениям все было хорошо?
— Устранение цифрового неравенства – проект хороший, это и развитие ШПД (широкополосный доступ в интернет — прим. ред. ). Но он не настолько масштабный и не дает эффекта для экономики. А именно это то, чего сейчас хотят от министерства цифрового развития. С приходом новых технологий ожидается рост экономической активности населения либо активности бизнеса. Программа устранения цифрового неравенства рассчитана на то, что будет доступ в интернет в достаточно маленьких населенных пунктах. Это хорошая история, но она не дает какого-то эффекта бурного развития в этих населенных пунктах. Это же деревни и села, где живут бабушки и дедушки. Второй момент – в рамках программы никаким боком не использовались отечественные технологии, а лишь китайское или американское сетевое оборудование. В один момент мы настояли, чтобы использовали российский кабель. По идее, такой проект должен подстегивать спрос на отечественное и давать возможность российским разработчикам поставлять свою продукцию. Так делается во всем мире. Если строишь дорогу в Америке, то используешь местный бетон, свои бульдозеры – все это дает экономике кумулятивный эффект. В нашем случае этого не было.
Развитие сайта госуслуг точно не впишу в успехи Никифорова. Ресурс никак не развивался с 2012 года: новых услуг не появилось. Портал был в 2012 году, он и сейчас есть. А то, что увеличилось количество пользователей, то это эволюционный процесс. Например, построили МЦК (Московское центральное кольцо — прим. ред. ), читал новость, что в мае был установлен рекорд по пассажиропотоку. Разве это достижение? Достижение в том, что МЦК построили. Но рекорд по пассажиропотоку будет снова через три месяца, потому что люди начинают пользоваться МЦК. Так что новость про увеличение пользователей госуслуг о том же. Хорошо, что посетителей не стало меньше. Но гордиться этим...
«Почта России» стала чуть-чуть получше работать. Но разве это может быть достижением? «Почта России» стала работать кое-как приемлемо, я бы так сказал. То, как она работала, было безобразием. А стало выправляться, но она не стала Alibaba, не стала проводящей сетью для всех уголков. Идея устранения цифрового неравенства была в том, что человек, сидя в деревне, получает весь спектр информационных услуг и каких-то новых, вплоть до доставки продуктов. Мы же в Москве заказываем продукты по интернету: по идее с помощью новых технологий должны стираться расстояния, особенно в нашей стране.
— По-моему, стирать расстояния должны в первую очередь дороги. Но это уже не поле деятельности минсвязи.
— Да, согласен, тоже считаю, что сначала надо было сделать дороги, а потом уже проводить интернет. Так что проект устранения цифрового неравенства даже чуть-чуть опередил дороги.
4G – это тоже хорошо, но и это опять же эволюция. Хорошо же, что все ездят на 95-м бензине и никто не заправляется 76-м. Но никто же не говорит: «Какие мы молодцы, что не заправляемся 76-м!» Так и 4G.
«С отменой роуминга не получилось. Первоначально, когда Николай Анатольевич пришел, то в своих целях он заявлял отмену роуминга по всей стране к 2018 году. Но пока не отменили»
Фото: «БИЗНЕС Online»
«ОХРАНЯТЬ ОТ ТЕРРОРИЗМА НАДО ОБЯЗАТЕЛЬНО, НО ЗА ЭТО ДОЛЖНО ПЛАТИТЬ ГОСУДАРСТВО»
— Также среди достижений минсвязи часто вспоминают отмену «мобильного рабства». Это можно записать в плюс?
— В этом смысле он молодец. Это нормальный проект, который добавил конкуренции на рынке сотовой связи. Но опять же не надо считать миллионы, всего 2–3 миллиона поменяли оператора. Но хорошее зерно в этом проекте есть, так как оператор теперь всегда понимает, что абонент может уйти достаточно безболезненно для себя, поэтому начинает заботиться о качестве услуг и сервисов для абонентов. Хотя эта история работает по всему миру, так что мы не первопроходцы.
— Что насчет отмены роуминга? Обещали в этом году точно отменить.
— С отменой роуминга не получилось. Первоначально, когда Николай Анатольевич пришел, то в своих целях заявлял отмену роуминга по всей стране к 2018 году. Но пока не отменили.
— Я так понимаю, сотовые операторы противились, были споры с ФАС.
— Я не понимаю, как оператор может сильно противиться. Они же противились «закону Яровой», но все равно: их послушали и выпустили постановление. С роумингом история намного проще, чем с «законом Яровой». Если бы была бы воля Николая Анатольевича, мог бы продавить и выпустить постановление – никуда бы операторы не делись. Тем более обоснований с точки зрения житейской логики для такого постановления намного больше, чем для «закона Яровой». Думаю, его бы поддержал и Дмитрий Анатольевич.
— Кстати, на днях провайдеры пообещали повысить тарифы из-за «закона Яровой». Не приведут ли новые требования к переделу рынка, когда останутся только крупные игроки, а мелкие уйдут? Как вы оцениваете в принципе «закон Яровой»? Сначала ведь и Никифоров говорил, что реализация закона неподъемна для операторов, а потом, казалось бы, смирился.
— Да, он не сильно выступал против. Но на самом деле не позавидуешь Яровой, не хочется на всю жизнь такое клеймо получить. Во-первых, закон, может, для безопасности государства нужный, но понятно, что для всего бизнеса и населения из-за того, что его не до конца объяснили, стал такой притчей во языцех. Да, я видел оценки реализации этого закона сначала триллионные, сейчас все спустились до 10–15 миллиардов в год, но и это все равно нагрузка на операторов связи. Чтобы не допустить дробления рынка, насколько я понял, изменились правила присоединения маленьких операторов к большим. По идее большой оператор может сохранить все за маленького и не нагружать его серьезными издержками. Основные издержки как раз в инфраструктуре хранения.
— У нас есть возможности хранить столько информации?
— Факты и звонки хранятся легко, а вот видео хранить тяжело. Надо посмотреть, как будет действовать закон. Если у нас спецслужбы ответственные, то они могут в какой-то момент сказать, что в таком виде все хранить не требуется или избыточно. Надо даже смотреть не на то, как хранится, а насколько следователи, суды применяют эти данные, которые сохраняют операторы. Надо посмотреть через год, было ли хоть одно заседание суда, где в уголовном деле следователи в качестве доказательств приводили эти записи. Если они есть и массово используются, то тогда, наверное, надо хранить. Но мне кажется, что такого не будет, наберут два уголовных дела за год, а хранили мы все весь год.
— Но «закон Яровой» на отрасли как отразится, есть ли хоть какая-то польза?
— Моя личная позиция в том, что охранять от терроризма надо обязательно, службы должны работать, но за это должно платить государство. Так сделано во всем мире. АНБ хранит все переговоры, в Англии — MI5, в Германии – BND. Они все хранят и записывают, но только операторы к этому отношения не имеют. Вот тогда будет ответственность. Если государство придумало такую систему, которая никому не нужна, ни одному следователю, но за это платят 15 миллиардов, то в итоге Кудрин из Счетной палаты на это посмотрит и скажет: «Что же, неэффективно используются средства». А сейчас ситуацию преобразовали в таком виде, что платят за это операторы, и никто не может сказать, эффективно это или нет.
Вы спросили, полезен ли такой закон для отрасли. Если там будут использоваться, как поручал президент, отечественные технологии, то в этом плане будет полезен. Иначе это лишь нагрузка, а не развитие.
— Так у нас есть необходимые ресурсы?
— У нас есть в «Ростехе» какие-то наработки. Это же цифровые слепки, так что хранить их, с точки зрения ЦОДД, не так сложно. Поэтому системы хранения должны сделать.
«Политическое противостояние приводит к эффектам на нашем айтишном уровне»
Фото: «БИЗНЕС Online»
«Я БЫ СОВЕТОВАЛ ДУРОВУ ХРАНИТЬ КЛЮЧИ, ЧТОБЫ ВЫПОЛНЯТЬ АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ ЗАПРОСЫ»
— Давайте поговорим про смешную историю с попытками заблокировать Telegram. Всем сказали, что это делается из-за борьбы с терроризмом. Действительно ли невозможно передать ключи шифрования, как об этом говорит Павел Дуров? В чем смысл истории?
— Решение суда касалось 6 телефонных номеров и 6 взаимодействий 6 террористов, которые взрывали в Питере метро. Если мы говорим про конкретных 6 террористов, идентифицированные личности и номера, то, конечно, есть возможность получить их секретный код. Надо смотреть, насколько он хранится на сервере. Если он не хранится, то Дурову я бы советовал его хранить, чтобы выполнять такие антитеррористические запросы. Не было запроса от ФСБ передать ключи шифрования всех 5 миллионов абонентов. Насколько я знаю эту технологию, ключ шифрования создается либо сессионный, например, мы с вами начали секретный чат, потом мы его можем удалить и новый сделать, и это будет новый ключ шифрования. Поэтому не было запроса от ФСБ дать все ключи шифрования. Если бы был такой запрос, это было бы глупостью.
Так что, скорее всего, возможность такая есть либо Дурову ничего не стоит ее сделать для каких-то конкретных запросов. Да и покрывать террористов не совсем правильно при всей необходимости соблюдения свободы слова. Так что это очень странный для меня конфликт. Либо не до конца донесли до Дурова, что хотят точечно работать по каким-то личностям. У него же не просили ключи шифрования Навального. А если бы просили, то он бы сказал: «Слушайте, тут никакие не террористы, а политическая борьба».
— Со стороны Telegram было подано так, что ФСБ хочет читать все переписки.
— Не знаю, как подано, но вы посмотрите кейс суда, там все касалось 6 номеров. А дальше Telegram начали так неумело блокировать.
— Когда Никифорова просили прокомментировать эту историю, он отвечал, что у минсвязи есть вопросы к «Фейсбуку», WhatsApp и прочим. Может ли так случиться, что в России останутся только «свои»: «ВКонтакте», «Одноклассники» и «ТамТам»?
— Сложный вопрос. Эти претензии Никифорова к другим я больше ни от кого не слышал: ни от ФСБ, ни от Жарова. Просто он, наверное, обобщал, что Telegram такой же, как «Фейсбук», WhatsApp и прочие, что использует такие же технологии, что они тоже должны сотрудничать. Очевидно, что идет определенное противостояние между Россией и западным миром, и это противостояние вышло на информационные технологии и средства коммуникации. Это видно. Поэтому если это противостояние будет развиваться, то, наверное, в каком-то смысле можно предполагать, что нам придется использовать только свои мессенджеры либо мы должны что-то сдать Западу в ответ, например Сирию. Поэтому политическое противостояние приводит к эффектам на нашем айтишном уровне. Это точно.
А с точки зрения развития собственного рынка, мы одна из тех стран, у кого есть собственные не ущербные соцсеть, поисковик, также мессенджеры, которые тоже можно сделать не ущербными. Даже Telegram наш по идее. Если будет открыт рынок для российских разработчиков, то они сделают мессенджер еще лучше.
«У Носкова есть опыт работы в правительстве, и аналитический центр, может, был несильно заметен, но через него проходили все бумаги правительства. Кругозор у него обширный»
Фото: ac.gov.ru
«ОТ НАЗВАНИЯ МИНИСТЕРСТВА МАЛО ЧТО ПОМЕНЯЛОСЬ, НАДО К НАЗВАНИЮ ПРИДЕЛЫВАТЬ НОГИ»
— «Сегодня мы действительно можем сказать, что готовы к построению цифровой экономики, и это будет очередным шагом в наше будущее», — заявил на итоговой коллегии минсвязи Никифоров. Не случайно, что минсвязи перестало существовать, сменив вывеску на министерство цифрового развития. Согласны? Настанет ли в России цифровое будущее и когда?
— У России есть потенциал к разработке своих цифровых платформ и продуктов, к их использованию. Насколько готовы отрасли экономики, сложный вопрос. Некоторые, наверное, не до конца готовы, тут должно быть поступательное движение: образование, медицина, даже промышленность в каком-то смысле. Если вы посмотрите, мы все равно мыслим инфраструктурными проектами, а не какими-то технологиями. У нас до сих пор мышление про закачать бетон, поставить мост, и это считается инфраструктурным проектом и прорывом. Мне кажется, новая экономика может и без этого развиваться: создал новую цифровую платформу и начинаешь ее внедрять везде. Вроде у тебя не появился новый мост, а эффект колоссальный. Насколько страна готова к этому, не знаю. От названия министерства мало что поменялось, надо к названию приделывать ноги. А что, назвали и успокоились? Кстати, такие истории у нас в стране были.
— Я так понимаю, новому министру сейчас как раз и придется заниматься цифровым развитием. Вы знакомы с Константином Носковым?
— Да, знаю, работали с ним вместе. У него базовое образование по IT-технологиям, что немаловажно. У Николая Анатольевича было госуправление. У Носкова есть опыт работы в правительстве, и аналитический центр, может, был несильно заметен, но через него проходили все бумаги правительства, они аналитическую работу вели. Поэтому, видимо, кругозор у него обширный. Он не совсем публичный, но и это можно поменять, а может, он изберет тактику не общаться с прессой. Мне кажется, он достаточно достойный, тоже молодой, ему 40 лет, значит, свободно мыслит.
— Какая главная задача министерства на следующие 6 лет?
— Оно не должно замыкаться только на своей отрасли. Я вижу такие задачи, как внедрение информационных технологий в другие отрасли экономики, развитие собственных платформ. Также одна из задач, которой должно заниматься министерство, финансирование каких-то отечественных разработок в этой области, а самое главное — их внедрение, например, в минздрав, МЧС. Все системы пожаротушения в МЧС неизвестно кем сделаны, все импортное, а заодно и не работает. Датчики не работают, нет нормального цифрового управления процессом. Вот у меня на даче газовый котел, я подключил его через интернет, если он отключился, мне e-mail приходит. То же самое должно быть и в МЧС. Если в «Зимней вишне» отключилось что-то, должен сразу на пульт приходить сигнал, вот тогда и не было бы этих трагедий. То есть надо внедрять эти технологии в повседневную жизнь, в управление государства, в здравоохранение, в промышленность и т. д. Вот в этом задача министерства.
— Как думаете, получится или через 6 лет вы скажете мне, что ничего не изменилось?
— Не знаю, я бы хотел, чтобы получилось.
«ДЕМОКРАТИЯ В РОССИИ ВЫГЛЯДИТ В ОСНОВНОМ С ГЛАГОЛАМИ «ЗАПРЕТИТЬ», «СОКРАТИТЬ»
— Вы возглавляете фонд информационной демократии. Я понимаю, что такое демократия. А что такое информационная демократия?
— Этот фонд мы создали для того, чтобы продвигать новые формы взаимодействия государства и общества, например, один из наших проектов — Российская общественная инициатива (РОИ).
— Я читала эти инициативы, там часто на сайте просят понизить зарплату депутатам.
— Да, и там люди за них голосуют, в отличие от таких проектов-опросников типа «Активный гражданин», где власть спрашивает: «А хотите мы тут вам деревья посадим?» У нас же люди сами задают вопросы и предлагают: хотим новый детский сад или хотим понизить зарплату депутатам. Хотя, если честно, демократия в России выглядит в основном с глаголами «запретить», «сократить» и т. д. На сайте РОИ мы не очень модерируем то, что пишут, это же такой глас народа. Фонд был создан для того, чтобы расширять взаимодействие с населением, выводя его в другие формы общения, помимо улицы и митингов.
— Удачно? На улицу все равно выходят люди.
— Неудачно. Проект РОИ придумал, кстати, президент, а мы просто его реализовали. Но появилось Открытое правительство в лице Абызова, которое если не узурпировало, но поставило свой фильтр между инициативами и их воплощением в жизнь. И что получилось? У нас, например, была прекрасная инициатива отменить мигалки для чиновников.
— Отличная инициатива, я считаю.
— Пусть мигалки будут для фээсбэшников, ментов, скорой помощи, МЧС. Ведь все гаишники и так знают номера всех чиновников, так что зачем ими мигать, крякать, их же и так не останавливают, они едут по встречке.
— И провоцируют ДТП.
— Да. Эта инициатива набрала более 100 тысяч голосов, по идее она должна была после этого попасть в Госдуму на голосование, ведь там же сидят избранные народом депутаты. А в итоге все инициативы стали попадать к Абызову. Он же обычный министр, а вызывал к себе замов из минздрава, МЧС, МВД и прочих, спрашивал, какова их ведомственная позиция. Те отвечали: «Вы знаете, мы считаем, что это неактуально, так как мигалок и так немного, а чиновники торопятся».
Была еще одна полезная инициатива про оружие. Помните, где-то в Тульской области один человек, защищая семью, ударил ножом преступников, одного убил, второго порезал. В отношении него завели уголовное дело за то, что он превысил самооборону. После этого у нас на сайте появилась инициатива разрешить самооборону и убрать эту дурацкую статью, ведь если ты на свой территории, в своей квартире, то должна же быть какая-то неприкосновенность – не применять сразу статью об убийстве и нанесении тяжких телесных повреждений. Инициатива тоже набрала 100 тысяч голосов, но и ее зарубили.
Поэтому ничего не получилось, людей жалко. А ведь у нас 16 миллионов людей за это время проголосовали.
— Сейчас же все подают петиции на change.org
— Значит, власть проигнорировала?
— Власть не проигнорировала, рассматривала и не принимала комиссия в Открытом правительстве. А власть – это Госдума, президент.
— А что теперь будет? Открытого правительства больше нет, кто теперь будет рассматривать эти инициативы?
— Слава богу, что его нет. Кстати, надо с Акимовым поговорить об этом. Надо придать РОИ импульс, ведь можно спрашивать мнение людей, они могут голосовать за и против. У нас же авторизация через сайт госуслуг, нет ботов — кстати, на change.org в основном как раз боты. Я горжусь, что у нас их нет, мы специально этим занимались.
— С Акимовым вы тоже знакомы?
— Да, не близко, я работал когда-то с ним.
— Поговорим про выборы президента. В этот раз была применена новая технология, помимо камер, открепительное можно было получить через госуслуги. Хотя Навальный, например, систему критиковал. Как думаете, настанет такое время, когда президента будем выбирать по интернету?
— Я думаю, что настанет время, когда часть людей сможет воспользоваться интернетом для голосования. Хотя есть соображения, что этого делать все же не стоит. Мне кажется, молодежь и современных людей такие технологии могли бы заинтересовать, на повышение явки это бы точно сработало. Кстати, история с открепительными как раз имела эффект для повышения явки. Например, я и раньше ходил на выборы, но в этот раз было удобнее: сходил около дома, хотя прописан в другом районе Москвы.
Однако при введении подобных интернет-технологий важно отслеживать пропорцию «один человек – один голос». В интернете действительно удобно, но, с другой стороны, надо обеспечить 100-процентное доверие. А его можно обеспечить только путем третейского механизма, когда в интернете есть государство, есть пользователи, а еще негосударственная структура, которая не зависит от государства. Например, РОИ сделана негосударственной структурой, но использует государственные механизмы.
Соответственно, чтобы сфальсифицировать те же выборы, надо договориться с «Ростелекомом» или минсвязи, которое эту платформу держит. А если накручивать что-то, то тут уже много людей будет задействовано: администраторы, технари... А если добавляешь в процесс еще третью сторону, то тем самым еще увеличиваешь число людей, с которыми надо вступать в сговор. А ведь в нашем современно мире кто-то обязательно сделает скриншот и напишет: «Знаем, как тут все считают», — и это выплывет наружу.
Сейчас же выборы делаются внутри государственного механизма, есть ТИКи, где кто-то сидит и считает. Там же людей вызвал и сказал: «Вот вам секретная записка, выполняйте». Такая история возможна. А с общественными структурами такое намного сложнее провернуть, а иногда и невозможно.
— Ели б вам предложили вернуться на госслужбу, вы бы вернулись?
— На самом деле не сильно хотел бы.
— Почему?
— Во-первых, я нормально занимаюсь сейчас задачами по импортозамещению. На госслужбе много ограничений — и по доходам, и по поездкам. Если будут предлагать какую-то большую должность, придется спрашивать разрешения: «А можно съездить в Турцию, Грецию?» Хотя все, конечно, зависит от конфигурации, когда я работал в минсвязи, премьером был [Владимир] Путин, начальником – министр Щеголев, даже Собянин был вице-премьером. Тогда можно было что-то придумать, убедить, и все быстро реализовывалось. И все же сидеть снова замминистра, когда нельзя ничего сдвинуть с места... Не знаю, раз 10 подумал бы.
Илья Иссович Массух — российский общественный деятель, президент фонда информационной демократии, создатель и один из идеологов проекта «Российская общественная инициатива».
Биография
Илья Иссович Массух родился 16 февраля 1970 года в Москве в семье советских ученых. После школы поступил в Московский государственный горный университет на факультет автоматики и управления в технических системах, который окончил в 1993 году. Служил в советской армии (1988-1990). В 1993–1995 годах работал по специальности в Российском государственном гуманитарном университете и фонде развития внешнеэкономических связей России. В 1995–2008 годах трудился в российском представительстве компании IBM, где прошел путь от инженера до руководителя департамента по продажам решений для государственных заказчиков и социальной сферы. В 2008 году перешел на работу в ФГУ «Объединение Росинформресурс» в должности заместителя директора.
С ноября 2008 года работал в центральном аппарате министерства связи и массовых коммуникаций РФ в качестве советника министра. В этой должности занимался развитием электронного правительства. В июле 2010 года был назначен заместителем министра связи и массовых коммуникаций РФ. Во время его работы в минкомсвязи был реализован проект «Веб-выборы», запущен портал госуслуг, внедрена система межведомственного электронного взаимодействия (СМЭВ).
После увольнения из минкомсвязи в 2012 году выступил с жесткой критикой министра связи и массовых коммуникаций Николая Никифорова из несогласия с незрелой, по его мнению, позицией последнего.
« Ухожу я потому, что не вижу перспектив в работе в новом министерстве, потому что не вижу возможности продолжить то, над чем работал, потому что новый министр не имеет собственных системных взглядов на развитие IТ в России и настроен скорее на пиар чем на продуктивную работу. Именно глубинные противоречия с Никифировым Н.А. (новый министр) в подходах к управлению отраслью, к методам реализации крупных проектов и побудили меня уйти из министерства, так как не хочу быть ассоциирован с деятельностью нового министерства»...
«Новый министр считает развитие национальной программной платформы бесперспективной затеей. По его словам, лучше не переводить госорганы на национальное программное обеспечение, а заключить с Microsoft договор, добиться больших скидок и на том успокоиться. Скажу как айтишник – это убьет свободное российское программирование. Люди, работающие сегодня над продуктами свободного программного обеспечения (СПО) – это во многом энтузиасты. Без поддержки со стороны государства эта и без того небольшая прослойка и вовсе размоется. Российская национальная программная платформа так и не будет создана. Америка поддерживает своих гигантов, а мы не можем поддержать свои компании, которые еле выдерживают с ними конкуренцию! Убивать российское СПО и поддерживать американских производителей я не желаю. И потому ухожу».
С октября 2012 года возглавляет фонд информационной демократии. За время работы в Фонде им реализован проект «Российская общественная инициатива» — механизм публичного представления и голосования по предложениям граждан в интернете.
А вам жаль, что Никифорова больше нет в федеральном правительстве?
20% Сам он неплохой, но у него не было никакого веса и авторитета
50% Нет, он был не готов к такой должности
7% Думаю, он себя еще покажет
14% Каким бы он ни был, Татарстан потерял сильного лоббиста
5% Жаль, хороший был министр
4% Свой вариант (в комментариях)
Прием голосов по опросу закрыт/ Илья Массух: «Невозможно стать успешным без наличия своего домашнего рынка»
Вконтакте
Одноклассники
«Невозможно стать успешным без наличия своего домашнего рынка»
Почему российские компании не любят отечественное ПО? Что должно обеспечить государство? Какая «Книга жалоб» появится в 2016 году? На эти и другие вопросы «БИТа» отвечает президент Фонда информационной демократии Илья Массух
|
Досье |
Родился 16 февраля 1970 г. в Москве. Окончил Московский государственный горный университет по специальности «автоматика и управление в технических системах». В 1993-1995 гг. работал в Российском государственном гуманитарном университете и Фонде развития внешнеэкономических связей России. В 2008 г. Илья Массух был назначен на должность заместителя директора в ФГУ «Объединение Росинформресурс». |
– Илья Иссович, насколько самостоятелен сегодня российский ИТ-рынок?
– К сожалению, так объективно сложилось, что где-то с 90-х годов в России началось планомерное использование западных информационных технологий. Международные ИТ-компании крепко стоят на ногах и думают о будущем, поэтому они легко внедрились в российскую систему образования, начиная со школ и заканчивая вузами. У нас до 2000 года было принято иметь в университетах базовые кафедры западных ИТ-компаний – Microsoft, Cisco. И университеты этим гордились.
|
Фонд информационной демократии Российская некоммерческая организация, объединяющая специалистов в области информационных технологий, политологии и управления. Оператор интернет-ресурса «Российская общественная инициатива». Миссия Фонда – способствовать обновлению демократических институтов, построению правового государства и гражданского общества путем создания и развития механизмов постоянного и прямого участия граждан в управлении государством с помощью современных информационных технологий. Деятельность Фонда направлена на развитие гражданского общества и содействие внедрению информационных технологий в государственном и муниципальном управлении. |
Подобная политика привела к тому, что за последние 25 лет появился целый класс людей, воспитанных на западных информационных технологиях. Наши ИТ-специалисты стали больше заниматься настройкой оборудования и использованием готовых продуктов зарубежных компаний и гораздо меньше созданием чего-то своего, нового. Это не очень хорошая тенденция, переламывать ее сложно.
На уровне управления государством произошло точно такое же разделение. Есть чиновники, которые считают, что для получения эффекта в экономике и социальной сфере в России надо быстро внедрить западные информационные технологии и стандарты.
А есть люди, которые убеждены, что, используя в основном западные ИТ, мы попадаем в абсолютную зависимость от них, которая может обернуться определенными потерями при политических осложнениях. Что мы и наблюдаем сегодня.
Многие экономически развитые страны стремятся поддерживать собственные ИТ. Во Франции, например, выделялись дотации из госбюджета на развитие компаний France Telecom, Orange, чтобы отечественная ИТ-отрасль была независимой. То же самое характерно и для Германии.
Мы в России приняли в 2010 году госпрограмму «Информационное общество», в которой была попытка переломить за несколько лет негативную тенденцию локализации западных продуктов и решений, чтобы получать российские технологии и, главное, заставить использовать их сначала в госучреждениях и госкорпорациях, а потом и в коммерческих компаниях.
Под программу были выделены бюджетные средства. Но, к сожалению, в 2012 году возобладала точка зрения, что для нас лучше использовать западные технологии, что необходимо просто договориться с Microsoft, IBM о скидках для российских компаний. Но это был миф.
Другой миф – предложить западным ИТ-компаниям разместить на территории России свое производство. Наверное, идея неплоха для создания рабочих мест, однако она ничего не дает нашей стране с точки зрения технологической независимости. Современные ИТ-компоненты очень глубоко лежат в программной области. Если у вас нет туда доступа, то все, что вы знаете, это как вставить процессор в плату.
 |
 |
То же самое с программым обеспечением. Когда говорят, что иностранная компания локализует продукт для России, это тоже миф. Они здесь поставят два сервера, будут печатать диски и ставить штамп «сделано в России». На самом деле мы понимаем, что все программные коды принадлежат материнской компании. И главная выгода компании находится именно в них. Поэтому заявления западных ИТ-компаний о переносе к нам своего производства вызывают улыбку.
Но, с другой стороны, у нас не так все плохо. Высокий уровень образования российских программистов, математиков и системщиков в ИКТ был заложен еще в советское время. Сейчас пытаются ломать ту систему высшей школы, но, к счастью, она плохо ломается. У нее очень большая инерционность.
До 2000 года вообще ничего не трогали. В 2000-х пошли бюджетные средства в развитие высшей школы. В первой половине 2000-х в России еще не было Болонской системы образования. Поэтому наша система высшей школы сохранилась и выпускает достаточно хороших специалистов, которые умеют мыслить и созидать.
Вот на этой базе можно пробовать делать что-то свое, а не стремиться повторять чужое, чтобы окончательно не превратиться в локализаторов международных решений. К сожалению, сегодня наш ИТ-рынок зависит от западных вендоров более чем на 75%. В последние годы он рос в основном не за счет появления новых продуктов, а за счет увеличения числа пользователей.
Правда, у нас есть нишевые победы, Например, в области информационной безопасности «Лаборатория Касперского», «Доктор Веб» сумели стать лидерами.
Это связано, во-первых, с тем, что начиная с 90-х годов мы смогли отрегулировать эту область ИТ. Во-вторых, западные продукты по информационной безопасности очень сложно адаптируются в России. Поначалу иностранные компании, которые занимаются безопасностью, не придавали большого значения своему присутствию на российском рынке и в результате потеряли его.
Есть и другие достижения. Чем, например, вызван успех компании «1С»? Ведь в 90-х годах, когда продукт компании только набирал популярность, он не отличался особенной сложностью. Но во времена Ельцина существовал неосознанный протекционизм: мы не перешли на западные стандарты бухгалтерской отчетности.
За счет этого образовался большой временной лаг, в течение которого международными стандартами учета было невозможно пользоваться в России. Программы надо было переделывать, но западные компании не хотели адаптировать их под российскую систему бухучета. Пока шли споры, «1С» и другие российские компании развивались, приобретали опыт, «копили жирок», и в 2000 году у них был хороший старт. Сейчас «1С» абсолютно спокойно конкурирует с немецким SAP. Вот что дали эти десять лет. Они позволили нашей компании встать на ноги и завоевать отечественный рынок – это главное, потому что невозможно стать успешным без наличия своего домашнего рынка. Такова общемировая практика.
Российская ИТ-отрасль может стать успешной, если мы дадим возможность нашим компаниям здесь, на отечественном рынке, находиться в привилегированном положении по сравнению с западными компаниями.
– Насколько сильна конкуренция на нашем ИТ-рынке?
– Если говорить о ситуации внутри страны, то она достаточно рыночная. Другое дело, что российским компаниям очень трудно пробиваться к заказчикам из-за того, что у них нет такого огромного маркетингового бюджета, который есть у IBM или Microsoft.
Крупные западные ИТ-компании могут позволить себе годами продавать с нулевой прибылью свои продукты на российском рынке. Что, кстати, и делали в Microsoft, когда у нас был расцвет пиратства в конце 90-х годов. Корпорация фактически поощряла пиратство своих продуктов, чтобы пользователи ставили их на свои рабочие места. То же самое делали и в Oracle, когда в течение нескольких лет бесплатно раздавали нашим государственным органам свою базу данных.
Потом Microsoft стал закручивать гайки – бороться с пиратством. И тут же, как по мановению волшебной палочки, западные правительства начали говорить о том, что в России царит пиратство, что пора разбираться с правами на интеллектуальную собственность. Мы как законопослушная страна пошли по этому пути и тем самым легализовали их продукты.
О чем это говорит? О том, что международные ИТ-компании в состоянии в течение нескольких лет не только демпинговать, а просто так, задаром, отдавать свои продукты. Они понимают, что через какое-то время системный администратор, который обучался на тех же продуктах Oracle, не захочет менять их на другую базу данных.
Так происходило и просходит. Поэтому конкуренция есть, но на рынке госзакупок она очень регулируемая. И регулируем ее не мы, а западные вендоры. Они договариваются между собой, кто куда пойдет. Конечно, у них есть глобальная конкуренция, но что касается их присутствия на российском рынке, то тут они уж точно объединятся и не дадут местной компании, у которой нет маркетингового бюджета, пробиться к заказчику.
– Но ведь сейчас наши госструктуры начали избавляться от иностранного программного обеспечения?
– Да, такие заявления есть. Однако процесс импортозамещения в ИТ-отрасли развивается очень плохо. В других отраслях он идет быстрее.
На что только ни идут зарубежные ИТ-компании, чтобы сохранить свое присутствие на нашем рынке. Берут, например, компьютер иностранного производства, переклеивают этикетку «Сделано в России», делают аналог сборочного производства. А, по сути, российская добавленная стоимость – это только новый пенопласт и коробка.
Например, китайская компания Huawei, активно продвигающая себя на нашем рынке, этого даже не стесняется. Но хочу сказать, что она ничем не лучше Cisco с точки зрения информационной безопасности и технологической независимости. Как мы зависили от американского производителя, так будем зависеть и от китайского вендора.
И самое плохое, что мы не создаем среды для развития своих программистов, для инженеров-системщиков. Ведь как только ты начинаешь создавать какой-то продукт, вокруг тебя появляются различные КБ, запускается процесс созидательного труда в нашей отрасли, она быстрее развивается. Поэтому очень важно разрабатывать свое, собственное.
И при этом надо ломать убеждение многих наших ИТ-директоров, которые любят повторять: «Никого еще не уволили за то, что купил продукт IBM». И покупают. Люди на ответственных местах просто разучились мыслить системно!
– Есть, наверное, и объективные причины такого поведения.
– Естественно. Есть целая коррупционная система, построенная западными компаниями, – дистрибьютеры-дилеры-интеграторы, которых я называю просто «настройщиками». Все их знание предмета – это доступ к прайс-листу вендора и умение правильно заказать большегрузы, которые проедут через правильный участок границы, где таможенники берут меньше взяток.
– Одна из причин нежелания покупать российское – то, что наши продукты и решения могут быть сделаны хорошо, однако у них слабая сервисная поддержка. Разве не так?
– Так. Слово «сервис» у нас не любили с советских времен. Мы, кстати, когда запускали портал госуслуг в 2009 году, столкнулись с этим мнением. Как это – государство оказывает какие-то госуслуги? Оно выполняет функции, а услуга означает, что ты должен кому-то что-то делать, идти навстречу.
Наши отечественные гранды, если говорить о сервисной поддержке программного обеспечения, научились это делать. У крупных компаний есть отлаженная система поддержки.
Почему так сложно бывает наладить массовое обслуживание клиентов? Потому что оно должно быть системным – важно уметь прогнозировать вопросы и отвечать на них так, чтобы клиенты не получали разные ответы на один и тот же вопрос, иначе у них сформируется мнение, что сервис в компании плохой. Это типичная российская история.
Вспомним советское время, когда обслуживание «Жигулей» целиком зависело от конкретного мастера. Так в современном мире не должно быть. Производитель ответственен за технологические карты определения неисправности.
То же самое у нас в ИТ-мире. Сервисному обслуживанию надо учить в вузах. Потому что ничто не привязывает заказчика к компании лучше, чем хороший сервис. На самом деле продукт может быть не очень хороший, но ваша быстрая реакция на требования заказчика нивелирует недостатки продукта.
Если говорить о российском производстве ИТ-продуктов, то наши компании быстрее реагируют на требования заказчиков, чем западные вендоры. Я в этом убеждался не раз. Локальные производители, особенно для крупных заказов, адаптируют под заказчика и свою сервисную поддержку, и инженерные кадры. Потому что хотят и денег заработать, и остаться на этом рынке.
Такой точечной должна быть и государственная политика в сфере ИТ. Мне кажется, что я не слышал выступлений, например, министра связи о том, что надо закупать только отечественное оборудование, хотя он говорит об импортозамещении. Министр связи может собрать совещание руководителей министерства, которые отвечают за информатизацию, и сказать, что времена изменились, мы должны покупать отечественное. Если бы он публично так несколько раз сказал, то это дало бы эффект.
Когда в 2012 году мы начали заниматься проектом «ВебВыборы», сразу четко поставили задачу – использовать в системе видеонаблюдения отечественное телеоборудование и программное обеспечение. В системе цифрового телерадиовещания тоже используется только отечественное оборудование, хотя это запрещено нашим законом о конкуренции. Но в каких-то вопросах конкуренцию надо ограничивать.
В России, например, есть только один производитель телевизионного ретрансляционного оборудования. А конкурировать он должен с немецким концерном. Это несопоставимо. У одного весь мир и долларовые миллиардные обороты, а у другого – наша страна и рублевые миллиардные обороты.
– Тогда какую же поддержку должно оказывать государство ИТ-индустрии?
– Государство должно обеспечить спрос на отечественные компоненты, и, что важно, оно не должно финансировать разработку.
ИТ-рынок на 50-60% зависит от госзаказа. Но если больше 50% ИТ-рынка контролируется государством, то оно должно ввести преференции – определить ИТ-компании, которые уже сейчас имеют возможность поставлять обрудование российского производства.
Преференции для российского программного обеспечения уже сделаны. И понятно почему. У нас есть, во-первых, компании, завоевавшие известность на мировом рынке. Во-вторых, вход на рынок для новой ИТ-компании очень быстрый и дешевый – чтобы написать программу, вам нужны только голова и компьютер. Поэтому важно было поддержать прежде всего наше производство программного обеспечения.
Вступил в силу Федеральный закон №188, согласно которому госзаказчики должны будут закупать отечественное ПО. Принято наконец постановление правительства о том, что допуск иностранного ПО к госзакупкам будет ограничен уже в следующем году.
Как я уже говорил, у нас есть немало хороших ИТ-компаний, но у них нет возможности проводить большие конференции, громко заявлять о себе, как их западные конкуренты. Нужно определить эти компании, и жестко регулировать в ручном режиме госзакупки, персонально спрашивать у ИТ-менеджеров, что именно куплено и почему.
Я считаю, что это задача Минкомсвязи. Сегодня только специалисты могут разобраться в этом процессе. Потому что отговорок или специальных ограничений будет очень много.
Например, да, я хочу купить российское ПО, но у нас в Газпроме, чтобы участвовать в отборочном конкурсе, ИТ-компания должна иметь оборот не менее миллиарда долларов, а в штате – не меньше десяти тысяч сотрудников. Мы большая компания и должны опереться в работе на такую же. Естественно, вы не найдете ИТ-производителя в России с миллиардом долларов оборота и десятью тысячами сотрудников, поэтому приходится обращаться в западную компанию.
В начале года меня поразил конкурс Сбербанка на закупку антивирусов, который выиграла компания Symantec. А ведь у нас есть российские компании «Лаборатория Касперского», «Доктор Веб», которые сделают любую версию антивирусов, удобную для Сбербанка. Или госкорпорация «Ростех» покупает продукты SAP для своих предприятий оборонного комплекса, хотя в стране есть «1С».
Закон для «софта» принят правильный, но как его будут исполнять? Думаю, начнут увиливать, покупать информационные системы, а в их составе будут все те же иностранные продукты.
– Чего в этом больше – привычки, нежелания думать, коррупционной составляющей?
– И привычка, и коррупционная составляющая тоже есть. И, конечно, ментальность. ИТ-директор думает: куплю лучше продукты Microsoft. Естественно, у этой корпорации очень хорошие презентации, маркетинговые материалы. А параллельно к заказчику приходит известная российская компания и говорит, что разработала продукт не хуже, чем у Microsoft. Ну и начинается то, о чем мы уже говорили.
– Происходили ли на отечественном ИТ-рынке в 2015 году события и перемены, которые вас порадовали? Или встревожили?
– Если говорить об импортозамещении, то меня больше всего порадовал выход закона и постановления о преференциях по закупкам программного обеспечения для госорганов. Комитет по информационной политике Госдумы проявил себя в этой ситуации очень хорошо. И правительство, молодец, не поддалось нажиму Ассоциации европейского бизнеса, которая грозилась уйти из России.
А меньше всего порадовало в этой же области импортозамещения то, что у нас с начала года госкорпорации и госзаказчики как с цепи сорвались, покупая западное ПО. Они поняли, что это их последний шанс, и объявляют конкурсы на три года вперед! Хорошо, что ведомства перевели на годовой бюджет начиная с 2016 года, поэтому они не имеют права делать закупки сразу на три года.
Это связано и с ментальностью, и с нежеланием осваивать новое: вот закупим в последний раз ПО Microsoft и будем потом три года его настраивать для своей корпоративной сети.
Еще один хороший тренд – переход на облачные технологии, хотя он начался не в этом году, и до конца у заказчиков нет веры в эти технологии. Но у меня к ним положительное отношение. Я считаю, что за облачными технологиями будущее.
Какой тренд отрицательный? Для меня – инновации. Это слово стало просто ругательным. Посмотрите на Сколково – на него тратят огромные деньги, а выпускаются какие-то поделки, не имеющие практического применения. Я не помню у Сколково проектов, которые стали бы заметными, ровно так же, как у Роснано, у РВК…
Еще один негативный пример – телекоммуникационная компания Yota. Мало того, что она так и не стала популярной, она оказалась еще и офшорной. Ее продали в октябре китайскому холдингу. И это показательная история. Потому что для критичных отраслей или технологий в России есть законодательство об иностранных инвестициях, есть государственная комиссия по иностранным инвестициям.
Что было бы, если бы Yota находилась в российской юрисдикции? При продаже иностранным инвесторам она должна была подать заявление в комиссию по иностранным инвестициям, которая бы решала этот вопрос. И государство точно бы знало, что компания, на которую сделал ставку президент, вдруг передается китайцам. Поэтому важен перенос юрисдикции отечественных компаний в Россию.
– Как вы полагаете, российские компании уже адаптировались к кризису?
– Компании, выпускающие программное обеспечение, мне кажется, адаптировались. Основная часть их затрат – зарплата программистов – не увеличилась, а в долларовом выражении даже заметно сократилась. Поэтому у «софтовых» компаний кризис кризисом, но структура себестоимости не сильно поменялась.
У компаний, выпускающих оборудование, структура себестоимости изменилась из-за импортных компонентов, которые подорожали в два-три раза. И процентная ставка по кредитам заметно возросла. Поэтому тяжело сегодня производственным компаниям и интеграторам.
– А каким стал 2015-й для Фонда информационной демократии? Чего удалось добиться? Что в планах 2016 года?
– Когда мы организовали фонд в 2012 году, много говорилось о том, что нужно развивать электронную демократию. Для демократии не важно, каким образом информация поступает к человеку, главное, чтобы она поступала. Поэтому задача нашего фонда в том, чтобы человек получал совокупность разной информации, и пусть он на базе полученных данных принимает решение.
Кроме того, уже два года работает интернет-ресурс «Российская общественная инициатива» (РОИ). Человек сам подает иницативу, люди за нее голосуют, а мы только создаем платформу. Этим РОИ принципиально отличается от московского интернет-проекта «Активный гражданин», где на сайте столичная власть задает вопрос, дает варианты ответов на него, а дальше идет голосование.
Посещаемость РОИ приличная, набралось большое число людей, которые его используют. Если раньше запускали очень много федеральных инициатив, то сейчас достаточно много идет инициатив из регионов. Власти стали изучать эти инициативы. Не дожидаясь набора необходимых голосов – 100 тысяч голосов или 5% от населения региона, они, если могут решить этот вопрос, сразу решают. И таких примеров достаточно.
Мы запустили интересный пилотный проект в Татарстане и Краснодаре – «Книгу жалоб». На РОИ часто поступают даже не инициативы, а просьбы или жалобы. Но их мы публиковать на РОИ не можем. Так мы поняли, что в интернете требуется площадка, на которой можно на что-то пожаловаться. И решили сделать федеральный проект «Книга жалоб». С его помощью можно сформировать объективную картину, что именно волнует граждан в стране. В 2016 году планируем запустить его на всю страну. Это будет всероссийская жалобная книга.
– Что бы вы хотели, чтобы было сделано в российской ИТ-отрасли к концу следующего года? Хотя год – небольшой срок.
– Срок небольшой, но индустрия динамичная. Я бы хотел, чтобы наши заказчики начали выбирать российские ИТ-продукты. Первым делом спрашивали свое, а потом уже западное. И главное – пытливым умом искали решения.
Мы вот такие решения в 2012 году нашли, создавая систему веб-трансляций хода выборов президента страны. Нам тогда предлагали продукты от «мировых производителей». Но мы сделали российское решение, которое произвело фурор на ИТ-рынке. Никто не ожидал, что можно сделать в такие сжатые сроки такое качественное решение. 200 тысяч веб-камер стояло по всей стране в онлайне, и было до миллиона одновременных просмотров любой из этих камер. Аналогов этому решению до сих пор нет.
Беседовала Галина Положевец
Вконтакте